БОРИС АРОНОВ
ГОВОРКОВЫ
Рассказ
Тридцатого декабря Вадим Васильевич Говорков – худощавый человек лет шестидесяти пяти – отправился в лесничество покупать ёлку. Правда, располагалось оно далековато, на самой окраине их маленького подмосковного городка, но выбор там был – лучше не придумаешь!
Ёлка ему и в самом деле досталась хорошая – пушистая, с шишечками на кончиках веток. Вадим Васильевич нёс её домой по заснеженным улицам и вспоминал, что дочка, когда была маленькой, всегда ходила в лесничество вместе с ним и по дороге вполголоса напевала про ёлочку, которой холодно в лесу зимой.
Теперь дочка была замужем, жила в Москве и тридцать первого должна была прибыть вместе со всем своим семейством, встречать Новый год.
Жена – Галина Васильевна – была дома. Она со всех сторон оглядела покупку и в знак одобрения чмокнула мужа в лысину. Ёлку внесли в гостиную и установили в специальный треножник.
— Значит так, — сообщила Галина Васильевна, — сейчас ёлку нарядим, а потом холодец разливать будем. Согласен?
Вадим Васильевич кивнул и полез на антресоли за игрушками.
— Гляди, аккуратнее, не свались! – сказала жена, принимая коробки.
— Сказала тоже, — усмехнулся Говорков, — инвалид я что ли?
— Да уж, вчера на вечере, как молодой отплясывал!
— Да и ты тоже на месте не сидела!
Накануне в клубе картонажной фабрики, на которой Говорковы до сих пор работали инженерами, был новогодний вечер и Вадима Васильевича даже наряжали Дедом Морозом.
— Что ж мне, отставать от тебя, что ли, — засмеялась Галина Васильевна, взбираясь на табуретку. — Будешь мне игрушки подавать!
Через час работа подошла к концу.
Включили гирлянду. Разноцветные огоньки многократно отразились в шарах и мишуре.
За окном стемнело. В конусе фонарного света роились снежинки.
— Пойду — ка я стариков поздравлю, — проговорила Галина Васильевна, — а то завтра некогда будет.
Она имела в виду соседей — Анну Павловну и Ивана Семёновича.
С улицы доносились весёлые голоса и хлопки петард.
Говоркова возвратилась минут через пятнадцать.
— Совсем плохие стали, — вздохнула она, — особенно дядя Ваня. Еле ходит. А был-то каким орлом!
— А лет ему сколько?
— Наверно, восемьдесят. И тёте Ане около того.
По телевизору показывали «Иронию судьбы».
— Ты давай, не расслабляйся! – сдвинула брови Галина Васильевна, заметив, что муж устраивается в кресле поудобнее. – Пошли на кухню холодцом заниматься!
И, хитро посмотрев на Вадима Васильевича, добавила:
— Будешь чеснок чистить и меня развлекать, ладно?
На кухне Говорков уселся у окна, и, пока жена возилась у плиты, болтал о всякой всячине.
— А давай в следующий раз Новый год на даче встречать, — вдруг предложил он — приедут дети… встанем на лыжи, … дойдём до места, … печку затопим…
Дача у Говорковых была километрах в семи от города.
— А ёлку нарядим ту, что у крыльца растёт! – подхватила Галина Васильевна.
Вскоре холодец был разлит по эмалированным посудинам и украшен кружочками крутых яиц.
— На сегодня всё! – подвела итог Говоркова. – Оливье завтра сделаем.
— А помнишь, как мы с тобой колбаски готовили, …я тогда ещё по всему городу искал … этот…как его…кардамон!
— Вспомнил тоже! Это когда было?
— А когда? – неуверенно проговорил Вадим Васильевич. – Года три, наверно, прошло…
— Ну, у тебя точно склероз! Мы эти колбаски только раз и делали, детям на свадьбу! Ну-ка скажи, сколько лет они женаты?
— Пятнадцать …
— То- то же! А ты – три года, три года…
— Да…быстро время летит…
— Говорят, чем дальше, тем быстрее. Не успеешь оглянуться – ещё пятнадцать пройдёт!
— И нам тогда тоже будет под восемьдесят… — задумчиво произнёс Вадим Васильевич, а Галина Васильевна покачала головой и грустно улыбнулась.
Она поставила чайник и сделала громче радио. Передавали концерт, и женский голос пел о том, что старый год кончается, а каждый следующий обязательно будет лучше предыдущего.
