В тот день, когда Валерия Михайловича должны были выписать из кардиологии, его жена — Нина Андреевна — появилась в кабинете палатного врача сразу после обхода.
— Не знаю, доктор, как Вас благодарить, — начала она, присев напротив, — если б не Вы…бог знает, чем бы это закончилось, — она всхлипнула и достала из сумки платок, — … случилось всё — ну, просто, как гром среди ясного неба… он ведь, хоть и на пенсии, но ещё работал, и зарядкой по утрам занимался, на рыбалку ездил, и вдруг — на тебе — инфаркт!
Нина Андреевна вытерла глаза и вздохнула:
— Слава богу, всё позади!
Одна из сестёр принесла папки с историями болезни. Доктор подождал, пока за ней закроется дверь, протер очки…
— Видите ли, — медленно начал он, — теперь Вашему мужу, конечно, лучше, но … инфаркт оказался очень обширным, значит, и рубец после него будет большим…так что, — доктор развёл руками, — должен Вас предупредить — полное восстановление вряд ли возможно…и боли могут быть, и слабость, и одышка…
И добавил, помолчав немного:
— Самому Валерию Михайловичу я, конечно, такие подробности не сообщал — огорчать не хотелось — и он, похоже, уже рвётся в бой…
— Да уж, — кивнула Нина Андреевна, — он у нас такой!
— Давайте договоримся: никаких лишних нагрузок! И никаких отрицательных эмоций!
У себя в палате Валерий Михайлович — полноватый человек с добродушным лицом — уже собрал вещи и прощался с соседями.
— Ну, ребята, — говорил он, пожимая руки, — дай бог нам встретиться в других стенах!
Нина Андреевна было подумала, что доктор немного сгустил краски — в палате Валерий Михайлович казался таким же бодрым и энергичным, как прежде… Но, длинный больничный коридор пришлось преодолевать с двумя остановками. И против такси муж возражать не стал, хотя обычно ездил только на метро.
На улице было пасмурно, шёл снег пополам с дождём. Но что поделаешь — конец марта.
— Ничего, — сказал Валерий Михайлович, когда они, наконец, оказались дома, — к лету буду, как новенький! Мне вот и направление дали к этому, как его — ре-а-би-ли-то-ло-гу — на лечебную физкультуру.
И через несколько дней он стал ходить в расположенную неподалёку поликлинику — сначала в сопровождении жены, потом один.
Минуло два месяца… Потеплело, вовсю цвела сирень.
Валерий Михайлович немного окреп, но боли в сердце, и одышка частенько давали о себе знать… И настроение у него, прямо сказать, было никудышным — видно, он надеялся, что дела пойдут лучше…
— Вот ведь, — жаловался Валерий Михайлович, — определили меня в одну группу со старухами, а они и ходят-то еле-еле. Как тут восстановишься по-настоящему! Только и слышишь — щадящий режим, щадящий режим…
— Можно подумать — ты юноша, — успокаивала его Нина Андреевна, — значит, по-другому пока нельзя! Всему своё время!
— Весёлые дела, нечего сказать! — ворчал муж, и она со вздохом вспоминала слова доктора насчёт отрицательных эмоций.
Июнь выдался дождливым. Однажды Валерий Михайлович, возвратившись из поликлиники, поставил сушиться зонт и, хмурясь, уселся в кресло у окна.
— Ты чего это насупился? — поинтересовалась Нина Андреевна, занятая уборкой.
— Да, понимаешь, только что в троллейбусе опять сердце прихватило, — нехотя признался он.
— Погоди, сейчас нитроглицерин дам, — засуетилась она, но муж ответил, что таблетку уже принял и ему теперь лучше.
Нина Андреевна возвратилась к своим занятиям, а Валерий Михайлович заговорил снова:
— Сегодня путёвку в санаторий предложили…здесь под Москвой…на месяц.
— Видишь, как хорошо! — отозвалась жена, переставляя вазочки на полке.
— Да уж, куда лучше, — хмыкнул Валерий Михайлович, — там, ведь, небось, тоска — режим этот самый…щадящий… диета…разговоры только о болячках… и прочее в том же духе!
— Подумаешь! — пожала плечами Нина Андреевна.
— Не хочу! — поморщился Валерий Михайлович.
— Зря ты так — отдохнул бы…
— Э, да разве это отдых? Вот в Коктебель мы с тобой ездили — это я понимаю!
— Ну, когда это было!
— А когда бы ни было — есть что вспомнить, верно?
Он покопался в шкафу, извлёк большой альбом и открыл его на первой странице.
— Ну вот, пожалуйста — Карадаг в лучах заката! Красота!
Нина Андреевна присела рядом с мужем. Он стал медленно переворачивать страницы, и перед глазами замелькали яркие краски южного лета.
— А шашлыки там, какие были! А вино! — продолжал восхищаться Валерий Михайлович.
— Смотри, вон та скала на берегу, — задержалась Нина Андреевна на одной из фотографий.
— А чуть дальше — нудистский пляж…
— Нашёл о чем говорить!
— Не скажи, там фигурки у некоторых были что надо!
— Седой весь, а туда же! — засмеялась Нина Андреевна и потрепала мужа за ухо.
На нескольких последних снимках, сделанных с вершины Карадага, был виден раскинувшийся у подножья Коктебель, морская даль, планеры, парящие в синеве, мыс Хамелеон, пятна цветущих маков на зелени холмов…
— А дышалось на горе как легко! — мечтательно проговорил Валерий Михайлович. — И ветер там все время…С моря подует — иодом пахнет, с суши — травами…помнишь?
Некоторое время они сидели молча. Мелкий дождь стучал о подоконник.
— Да, — задумчиво произнесла Нина Андреевна, — хорошо было…
— Ну, вот и поехали! — вдруг предложил Валерий Михайлович.
— Куда это ты собрался? — вскинула брови жена.
— Туда, где хорошо было!
— Ну, милый мой, тебе не у кардиолога, а у психиатра лечиться надо. Кто только что ахал и охал?
— А там всё пройдет, вот увидишь! Поднимусь на Карадаг, вдохну разок-другой — и всё пройдёт.
Нина Андреевна удивлённо посмотрела на мужа, покачала головой и молча стала протирать стекла книжного шкафа. А Валерий Михайлович весь вечер мурлыкал себе под нос какую-то песенку, чего не случалось уже давно.
Прошло несколько дней. К радости жены, Валерий Михайлович продолжал пребывать в хорошем настроении, хотя было видно, что боли в сердце и прочие неприятности нет-нет и беспокоят его. О Коктебеле он больше не заговаривал.
Как-то раз, когда Нина Андреевна возвратилась с рынка, муж встретил её в прихожей, хитро улыбаясь.
— Привет тебе от Маргариты Павловны! — загадочно произнёс он.
— Какой ещё Маргариты Павловны?
— Нашу квартирную хозяйку в Коктебеле помнишь? Оказалось, телефончик её у меня в старой книжке записан. Жива, здорова, нас послезавтра ждёт!
— Как это — послезавтра? — произнесла Нина Андреевна, от неожиданности присев на табурет у вешалки.
Валерий Михайлович с видом фокусника достал из-за спины два железнодорожных билета и потряс ими в воздухе.
— Отправление завтра, в девятнадцать пятьдесят — даже расписание с тех пор не изменилось! Нижние места.
— Откуда они у тебя?
— А телефон, опять же, на что? Так что, собирай чемоданы!
«Ты соображаешь, чем это может кончиться!» — чуть было не крикнула Нина Андреевна. Но глаза мужа были такими счастливыми, что она не смогла возразить ни слова…
Поезд отправился точно по расписанию. Медленно, будто собираясь с силами, прокатился мимо пригородных платформ и, вырвавшись на простор, стал набирать скорость. Валерий Михайлович прилёг на полку и вскоре задремал, а Нина Андреевна листала какой-то журнал, временами поглядывая на мужа. Одна рука Валерий Михайловича лежала поверх одеяла. Осторожно, стараясь не разбудить его, Нина Андреевна нащупала пульс — перебоев почти не было. А Валерий Михайлович на секунду открыл глаза, пробормотал сквозь сон: «Не боись, всё хорошо будет!», улыбнулся и тут же заснул снова. И ему стало сниться, будто он стоит на вершине Карадага и дышится здесь легко-легко, а внизу серебрится море, и какой-то человек на парашюте в виде крыла парит вровень с ним в восходящих потоках горячего воздуха.
Борис Аронов
