Терапевтический приём закончился только в половине шестого, и медсестра Таня, торопливо собравшись, помчалась в детский сад за дочкой. Доктор же Алексей Петрович Смородин — худощавый, лет около тридцати — будучи человеком несемейным остался заполнять карточки. (Занятие это начальство считало чуть ли не самым важным в работе врача и строго за него спрашивало).
За окном сквозь свежую зелень лип просвечивало голубое небо. Был первый погожий день после черёмуховых холодов, и, быть может, поэтому неотвратимость ежедневной писанины сегодня особенно удручала доктора.
В коридоре санитарки, переругиваясь, мыли пол. Алексей Петрович вдруг вспомнил, как три года назад, в такую же весеннюю пору они с товарищами готовились к выпускным… Учился он хорошо, и тогда казалось, что впереди работа в большой больнице, аспирантура, диссертация…Но оказалось — хорошая учёба — это ещё не всё…и в конце концов Смородин оказался в поликлинике на окраине, у самой окружной: бесконечные приёмы, справки, больничные и три врача на семи участках.
Одна из санитарок с ведром и шваброй приоткрыла дверь кабинета, но, увидев, что доктор ещё на месте, ворча, удалилась.
Через час с небольшим карточки, наконец, были дописаны. Алексей Петрович облегчённо вздохнул, но тут же вспомнил, что и завтра, и послезавтра, и через год всё будет повторяться снова и снова. И, уже стоя на пороге, обвёл глазами скучную обстановку кабинета, и подумал, что хорошо бы больше никогда не возвращаться сюда и начать другую, интересную жизнь.
Жил Смородин неподалёку, в общежитии текстильного комбината, где их поликлиника арендовала несколько комнат.
Время от времени Алексей Петрович заводил со своим главным речь о квартире. В ответ он слышал повторяемое на все лады слово «ипотека», однако её условия и материальные возможности доктора пребывали в полном несоответствии.
От поликлиники почти до самого общежития тянулся бульвар, обсаженный распустившейся уже сиренью. Алексей Петрович пообедал в кафе на углу и, допивая компот, вспомнил — мать, живущая в далёкой костромской деревне в каждом письме сетует, что, он, наверно, питается чем попало и, как бы невзначай упоминает, что у них в районе не хватает «ужасть сколько врачей»…Однако, забираться в глушь Смородину не хотелось.
На бульваре было немноголюдно. Доктор присел на лавочку у клумбы, на которой цвели тюльпаны, и развернул газету.
— Не помешаю? — вдруг прозвучало рядом. Подняв глаза, Алексей Петрович увидел седого человека лет шестидесяти, одетого в морскую форму. Смородин сделал приглашающий жест и снова углубился в чтение.
— Потеплело,…м-да…потеплело, — проговорил моряк, усаживаясь рядом, — а у нас на севере ещё холодно!
— А вы что, с севера? — поинтересовался Алексей Петрович, откладывая газету.
— Из Мурманска! — отозвался сосед, делая ударение на последнем слоге.
— Служите там?
— Ну, сейчас я не там, а здесь, — как-то неловко пошутил моряк, хохотнул и уточнил, — в отпуске…м-да, в отпуске!
«Странно, — подумал Смородин, — привязалось к нему это «м-да». Хотя…у каждого свои привычки!»
— А вы, молодой человек, чем занимаетесь? — в свою очередь спросил сосед.
— Терапевтом работаю в здешней поликлинике.
— Нравится?
— Да как сказать, — неожиданно для себя разоткровенничался Алексей Петрович, — я вообще-то в аспирантуру собирался, диссертацию писать…
— Диссертацию… — задумчиво проговорил новый знакомый, и вдруг торжественно объявил, — а я вот в экспедицию команду набираю!
— Так вы ж в отпуске!
— Вот пока в отпуске и набираю,…м-да…набираю.
Он ненадолго замолчал, пожевал губами и вдруг предложил:
— А поехали с нами! Нам врач нужен!
Прозвучало это настолько неожиданно, что в первое мгновение доктор опешил… Новый знакомый выжидательно смотрел на него.
— А далеко ехать? — наконец спросил Смородин.
— Вот смотрите, — оживился моряк, рисуя прутиком на песке нечто, напоминающее карту, — это Мурманск (он снова сделал ударение на последнем слоге)…выходим, значит, отсюда…м-да, отсюда, потом Новая Земля…ну и так далее. Через год вернётесь…
— А что за экспедиция?
— Климат изучать будем… А вы болячки северные какие-нибудь…вот свою диссертацию и напишите… ну и лечить нас будете, если что! — сосед щёлкнул пальцем по кадыку и снова отрывисто хохотнул.
Смородин вдруг вспомнил, как он, всего несколько часов назад, стоя на пороге своего кабинета, мечтал о другой, интересной жизни и подумал, что эта его мечта может осуществиться в самое ближайшее время.
«Денег заработаю, — проносилось в его голове, — квартиру куплю, глядишь, и диссертацию напишу… «Болезни северных народов» — звучит!…»
— Значит, если согласны,…м-да…если согласны, — ворвался в его мечты голос нового знакомого, — я вам адресок дам, анкету заполните и тому подобное…
И сосед полез в боковой карман кителя.
В это время на бульваре появились новые лица — женщина лет пятидесяти и парень, примерно одного возраста с Алексеем Петровичем. Заметив моряка, они прямиком направились к нему, он же при виде их как-то странно съёжился.
— Что ж ты, Иван Максимович, ушёл и ничего не сказал, — начала женщина, приблизившись, — а тебе ведь таблетки пить пора!
Лицо женщины показалось доктору знакомым. Сосед виновато заморгал, а женщина между тем продолжала:
— Давай, быстренько, с Петей домой, а я догоню! — и, повернувшись к молодому человеку, тихо добавила:
— Сынок, таблетки на серванте!
Иван Максимович поднялся и, забыв про нового знакомого, поплёлся следом за сыном. Женщина присела на скамейку на его место.
— Доктор, вы меня не помните?
— Да, что-то припоминаю, — наморщил лоб Смородин.
— Я у вас на приёме зимой была, и прошлым летом тоже…Вас все больные уважают!
И, кивнув в сторону уходящих, пояснила:
— А это муж мой!
И с горечью добавила:
— Он у нас немного не в себе…правда, не буйный, а так…несёт разную чепуху…
— Да я уж понял! — кивнул Алексей Петрович. На дно души тяжело легло чувство досады.
— Он вас ничем не обидел? — снова заговорила женщина.
— Да нет… В экспедицию вот приглашал на крайний север, — невесело усмехнулся Смородин, — а я уж было согласился. Он что, правда, моряком был?
— Был, пока не заболел. Так что экспедиция у нас теперь одна, — женщина вздохнула и назвала место, где находилась психиатрическая больница, — весной и осенью…
Она помолчала немного и вдруг спросила:
— А вы что — и в самом деле от нас уехали бы?
— Может, и уехал бы!
— Ну вот, — покачала головой женщина, — в кои-то веки хороший врач появится — и тот уйти хочет! А нам-то что делать?
Смородин пожал плечами и, попрощавшись, направился в сторону общежития.
Б. Аронов
