За два года, прошедшие после смерти матери, в родной деревне Игорь Вохминцев был всего лишь несколько раз. Отец его — агроном — умер ещё в начале восьмидесятых, и теперь за домом приглядывала тётя Зоя — соседка и дальняя родственница. Она и мать Игоря ещё девушками приехали сюда по распределению после педагогического. Говорят, поклонников у них было хоть отбавляй, но замуж тётя Зоя почему-то так и не вышла.
Во время редких появлений Игоря она сетовала, что их дом без хозяйского глаза ветшает, а сад весь зарос травой, но Вохминцев жил в городе, почти за двести километров — часто не наездишься… К тому же, автобус сюда ходил только один раз в день, а своей машины у Игоря не было. (Конечно, если ты обычный инженер, жена у тебя — учительница музыки, а сын — первокурсник — попробуй тут, накопи на машину!)
Однажды, тёплым майским вечером, возвращаясь с работы, Вохминцев обнаружил в почтовом ящике письмо от тёти Зои. Сказать по правде — это его удивило: обычно тётка им не писала, ну, разве пришлёт когда-никогда открытку к празднику — вот и всё.
Жена была дома. В большой комнате она занималась с одним из учеников, и было непонятно, как скрипка может издавать такие леденящие душу звуки. Вохминцев покачал головой, усмехнулся, и, присев на табуретку у кухонного стола, принялся за письмо.
«Представьте себе, — писала тётка, — и здесь, в глуши пошла мода на загородные дома. На ваш тоже нашлись охотники — и не на дом даже, а на само место (строиться они, понятно, хотят заново). Ходят за мной уже вторую неделю, а что я могу им сказать? Так что, если надумаете продавать — приезжайте, в выходные они всегда здесь и цену, говорят, дадут неплохую».
Из прихожей послышались голоса — судя по всему, урок закончился. Хлопнула входная дверь, и через мгновение в кухне появилась жена. Она взъерошила шевелюру Игоря, а он протянул ей тёткино письмо. Несколько минут прошло в молчании.
— Ну, ты как считаешь? — наконец-то заговорил Вохминцев.
— Не знаю, — пожала плечами жена, — есть будешь?
Игорь кивнул, и через несколько минут тарелка с борщом уже стояла перед ним.
— Ты съезди, посмотри — что и как, а там видно будет! — снова заговорила жена, усаживаясь напротив.
— Поехали вместе!
— Гошка, у нас ведь концерт в субботу, выпускники мои играть будут, забыл что ли?
Такие концерты были для неё целым событием. Работу свою жена любила, и в душе Вохминцев ей завидовал. Сам же он, целыми днями просиживая в отделе над бумагами, всю жизнь мечтал о море. Впервые Игорь увидел его, когда ещё ребенком был с родителями в Крыму; неоглядная синева и силуэты кораблей у горизонта навсегда заполонили душу. К выпускному классу желание стать моряком и увидеть дальние страны созрело окончательно, и он собрался поступать в мореходку. Правда, родители были не очень-то довольны выбором сына. «Может, лучше в политехнический пойдешь?» — осторожно предлагал отец. Но Игорь в ответ отрицательно качал головой. Сосед по парте Димка Пухов, наслушавшись рассказов Игоря о море, решил не отставать от товарища.
В педагогическом институте ближайшего областного города из года в год проходили выездные вступительные экзамены одного из северных мореходных училищ — своих ребят им, видно, не хватало. Все предметы Игорь и Димка сдали на «отлично». Оставалось ждать вызова.
Вызов пришёл почти через месяц, в конце июля, но одному только Димке. Напрасно Игорь каждый день бегал на почту — письма всё не было. «Может, вы его по дороге потеряли?» — надоедал он пожилой почтальонше, а та в ответ клялась и божилась, что с ней никогда ничего подобного не случалось. Правда, кому какое письмо пришло в тот день она, конечно, не помнила. Игорь отправился, было в область, но выездная комиссия свою работу уже закончила, и члены её разъехались. Он попытался дозвониться до училища, однако сквозь треск и помехи толком ничего нельзя было расслышать — в семидесятые годы связь работала неважно.
Димка во всю готовился к отъезду, а Игорь, впустую прождав ещё несколько дней, решил ехать с ним. Ему казалось, что произошло недоразумение — кто-то просто забыл отправить письмо, и там, на месте, всё сразу разъяснится. Родители молча наблюдали за его сборами.
В последний вечер Игорь с матерью пили чай (отец обычно вставал с рассветом и поэтому ложился рано). Тикали ходики, в оконное стекло бились ночные бабочки, по телевизору шёл концерт… Вдруг мать погладила его по руке и сказала:
— Не ездил бы ты никуда, сынок! Нет письма — и бог с ним!
— Что ж это я — мечтал-мечтал, а из-за какого-то раззявы моряком не стану? — вскинулся Игорь.
— Брат у меня был старший, Матвей, — вздохнула мать, — высокий такой, красивый — вот, как ты теперь. В директорах завода ходил на Урале, — она всхлипнула, — а потом под суд угодил — так и сгинул… Мы и не знаем толком — из за чего…У отца твоего тогда неприятности были, хоть и виделись они с Матвеем всего раз в жизни. Думала, инфарктом дело кончится… Меня тоже из завучей попросили… Ты совсем маленький был — не помнишь…
Игорь молчал. Ни о чём таком при нём никогда раньше не говорили.
— А ты в мореходное собрался, — покачала головой мать, — а там ведь за границу посылают, и, значит, проверяют всё-всё…
И вдруг сорвалась на крик:
— Не дай бог и тебе та история жизнь испортит!
И добавила, уже немного спокойнее:
— Шёл бы ты, сынок, в политехнический, от греха подальше…
» Неужто не случайно мне вызова нет?» — пронеслось в голове у Игоря.
Мать говорила ещё долго, временами сквозь слёзы; он хмуро слушал и даже пытался возражать, но всё же на следующий день, объявив удивлённому Димке, что ехать передумал, скрепя сердце, повёз документы в политех. К тому разговору они с матерью больше никогда не возвращались.
Так Вохминцев стал инженером. Правда, после третьего курса он решил было бросить учебу и опять поступать в мореходку, но в тот год умер отец и оставить мать одну Игорь не мог. К своей работе за много лет он вроде бы притерпелся, но даже теперь, когда видел по телевизору корабль, уходящий в лазурную даль, тоска по несбывшемуся проливалась в душу.
С поездкой в деревню Игорь решил не затягивать — субботним утром сел в автобус и в полдень уже подходил к тёткиному дому. Гудели пчёлы, кучевые облака белой сирени наполняли палисадники.
Тётя Зоя была в огороде — собирала щавель. При появлении Игоря она, кряхтя, распрямилась и, привстав на цыпочки, поцеловала его в обе щёки.
— Совсем ты меня, старую забросил, — проговорила она сквозь одышку, — вон, друг твой, Димка — и то своих чаще навещает!
— А он когда приезжал?
— Да недели две назад. Весь в белом — уже до капитана дослужился. Говорит, где только не был … Кстати, про тебя спрашивал.
Игорь пожал плечами — о чём тут спрашивать!
Чуть позже, за чаем, тётка поинтересовалась:
— Вы что насчёт дома решили?
— Подумать надо. Продадим, наверно…
— Ты сходи туда, может, на память что-нибудь возьмёшь. Они ведь, если купят, вмиг всё снесут!
Родительский дом стоял на пригорке, в самом конце переулка. За домом раскинулся луг, а дальше до самого горизонта синел лес — в детстве Игорю казалось, будто это — морская даль.
В маленьких комнатах было пустынно и пыльно — почти все вещи продали или раздали вскоре после похорон. На косяке одной из дверей виднелись выцветшие от времени штрихи — здесь родители когда-то измеряли рост сына. Игорь вдруг отчётливо представил, как отец берёт линейку и карандаш и велит ему стоять ровно, а мать держит наготове сантиметр… Потом они вместе измеряли расстояние до метки, и отец, улыбаясь, говорил: «Ну, молодой человек, скоро ты меня перегонишь!»
Вохминцев побродил по скрипучим половицам, заглянул в чулан. Свет сочился сквозь проделанное под самым потолком маленькое окошко. В углу валялось разное тряпьё, а на полке громоздилась стопка старых книг, по которым мать когда-то готовилась к урокам. Рядом лежал барабан — его любимая игрушка. Игорь потянулся за ним, задел книги, они посыпались на пол, а вместе с книгами — вырезки из газет и журналов, заложенные между страницами. Среди них Вохминцев вдруг увидел фотографию мужчины лет сорока, чем-то похожего на него самого. «Моим дорогим от Матвея» — было написано на обороте.
«Так вот из-за кого я в мореходку не поступил!» — подумал Игорь. Этот снимок он никогда не видел, выходит, мать всю жизнь прятала его…
Когда Вохминцев стал складывать книги на прежнее место, откуда-то выпал распечатанный конверт. Игорь поднял его и почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Письмо было адресовано ему, а вместо обратного адреса стоял штамп мореходного училища… «Уважаемый тов. Вохминцев И., — значилось внутри, — по результатам вступительных экзаменов Вы зачислены на первый курс училища». Внизу стояла дата — конец того далёкого июля — и был указан номер телефона — для справок.
Пытаясь унять дрожь, Игорь перечитал письмо ещё раз, а потом ещё и ещё… и вдруг поймал себя на том, что вслух повторяет незнакомый номер и достаёт из кармана мобильный телефон, как будто звонок в училище мог теперь что-нибудь исправить…
Борис Аронов
