Одним мартовским днём на собрании пятикурсников декан механического факультета, поговорив, сколько положено о текущих делах, неожиданно пустился в воспоминания.
— В прежние времена, — сказал он, обводя взглядом аудиторию, — у нас в эту пору распределение бывало, а это, сами понимаете, и работа гарантированная, и жильё… Вот, к примеру, Щегловым. — он кивнул в сторону светловолосых парня и девушки, сидящих на первом ряду, — тогда, наверно, даже квартиру дали бы, как молодожёнам… ну и другим семейным, конечно, тоже … А теперь, — декан вздохнул и покачал головой, — выпустим мы вас, что называется, на все четыре, а уж дальше — кому как повезёт.
Оля и Алёша Щегловы переглянулись. Их будущая жизнь и в самом деле рисовалась пока весьма туманно. Но впереди была защита диплома, и ни о чём другом думать не хотелось…
Как-то раз, в конце апреля Алёша заглянул в деканат уточнить расписание консультаций, и застал декана разговаривающим с кем-то по телефону. Он хотел было подождать в коридоре, но декан сделал ему знак, мол, останься!
— Это ты очень кстати зашёл, — проговорил он, вешая трубку, — тут с одного завода звонили, инженеры им нужны. Лучше, говорят, если молодая семья приедет. И — самое главное — общежитие обещали дать. Поедете?
— А далеко это?
— Часа четыре на автобусе, — ответил декан и добавил, что сам отработал там три года после института и городок этот «очень даже ничего».
На работу нужно было выходить первого июля, а Щегловы сразу после защиты уехали в Крым и никак не могли достать обратные билеты. Они, было, расстроились, потому что опаздывать не любили, но в один из дней Лёша случайно купил с рук два билета на нужное число.
Городок и вправду оказался довольно уютным. Вдоль нешироких улиц росли тополя и липы. Заводской посёлок располагался на окраине и состоял из двух-трёх десятков оштукатуренных двухэтажных домов и одной пятиэтажки — общежития.
На заводе Щегловых встретили хорошо — Алексея определили сменным инженером в сборочный цех, а Ольгу — в один из отделов.
— А как насчёт общежития? — поинтересовался Алёша у начальника отдела кадров — усатого дядьки — когда с формальностями было покончено.
— Общежития?…Нет, сынок, бери выше. Комнату вам дадим в квартире всего с одним соседом — лучше, чем общежитие, верно?
— Вот это да! Честно сказать, не ожидали…
— Тут видишь, какое дело — мы ведь кроме вас ещё одну пару ждём. Ну, профком общежитие выделил и эту самую комнату… Вот и решили — кто первый приедет, тому её и отдадим.
— Значит, тех — других ещё нет?
— Да, опаздывают они на несколько дней, телеграмму вот прислали, — начальник покопался в бумагах и помахал в воздухе телеграфным бланком.
Соседа по квартире звали Иваном Павловичем Сениным. Это был подвижный улыбчивый человек лет семидесяти. В своё время он учительствовал — преподавал химию в одной из городских школ, но уже давно ушёл на пенсию. Жена Ивана Павловича умерла много лет назад, детей у них не было…
Новым соседям Сенин обрадовался — Щегловы как-то сразу приглянулись ему. К тому же, по словам Алёши, приехали они «всерьёз и надолго», а ведь раньше эта комната служила временным пристанищем для командировочных.
Щегловым Иван Павлович тоже понравился. » Хороший дед!» — сказала Оля, и Алексей с ней согласился.
По вечерам они все вместе пили чай на кухне, и Сенин полушутя-полусерьёзно говорил: «Вот и у меня теперь семья есть!»
Несмотря на возраст, на здоровье Иван Павлович никогда не жаловался но, однажды не на шутку испугал Алёшу и Олю, когда за ужином вдруг побледнел и схватился за сердце. Пришлось вызывать «Скорую». «Бывают со мной иногда такие штуки, — вздыхал потом Сенин, — но ничего, я ещё детишек ваших нянчить буду!»
Дом, в котором поселились Щегловы, стоял на самом краю городка. Тропинка, берущая начало у подъезда, вскоре разделялась на несколько; они петляли по березняку и снова сходились у речушки Вилейки, там, где через неё были переброшены несколько шатких досок. Ступая по ним, Ольга каждый раз взвизгивала, а Щеглов, держа её за руку, подбадривал — дескать, альпинистам страшнее. Вилейка впадала в озеро, лежащее чуть поодаль… Долгими летними вечерами — тёплыми, как парное молоко — Алёша и Оля бродили по берегу среди вековых сосен. На той стороне раскинулись луга и перелески, а почти у самого горизонта виднелись деревенские домики. «Повезло нам, правда?» — говорила Оля, держа мужа за руку, а он в ответ улыбался: » Случай… стечение обстоятельств!»
Прошло два месяца. В конце августа Алексей проводил жену в соседний город на двухдневный семинар. На следующее утро он проснулся поздно — работать предстояло в ночную смену. В открытое окно вливалась хрустальная синева уходящего лета, в квартире было тихо. Щеглов вспомнил, что сосед ещё накануне собирался на рыбалку и обещал «к приезду Олечки сварить такую уху, какую они ещё отродясь не пробовали».
Алёша позавтракал, послонялся по квартире, полистал газеты… В середине дня позвонил приятель, с которым вместе работали, и попросил поменяться сменами. Щеглов согласился и отправился в киоск за сигаретами. Возвратившись, заварил чай и стал смотреть телевизор. Шёл какой-то детектив, из новых… Когда он закончился, Алексей вспомнил, что Иван Павлович называет теперешние детективные фильмы дефективными и вдруг подумал, что соседу давно пора быть дома — так поздно с рыбалки он никогда ещё не приходил.
За окном уже обозначились сумерки. Щеглов прождал ещё около часа, потом вышел во двор узнать — не видел ли Сенина кто-нибудь из соседей. Но около дома, как назло никого не было. «А вдруг ему плохо стало где-нибудь, как тогда…» — пронеслось в голове у Алёши, и он направился в сторону озера. «Ладно, я хоть сменами поменялся, а то ведь и не хватился бы его никто», — рассуждал он, углубляясь в лес. Уже совсем стемнело, Щеглов вдруг вспомнил, что у него нет с собой фонаря, но решил не возвращаться.
А между тем с Иваном Павловичем ничего плохого не произошло. Клевало в то утро отменно, и к полудню в садке трепыхалось не меньше десяти крупных окуней. Сенин уже стал собираться домой, когда услышал, как кто-то окликнул его по имени. Оказалось, что это старый знакомый, тоже бывший учитель. У него неподалеку была дача, куда Иван Павлович тут же был приглашён. Там за пивом и разговорами время пролетело быстро, и в обратный путь Сенин тронулся уже вечером.
Он шёл вдоль берега и думал о том, что ещё какой-нибудь месяц назад пляжи допоздна были заполнены купальщиками. А теперь вокруг не было ни души. От воды тянуло прохладой, в тёмном небе ярко горели звёзды, над дальним лесом висела луна, и чувствовалось, что осень уже совсем рядом. Вскоре озеро осталось позади. Оказавшись у мостика через Вилейку, Сенин ругнул его за ненадёжность, и стал осторожно перебираться на другую сторону. На самой середине он оступился; одна из досок сдвинулась на самый краешек вбитой в дно сваи, но Иван Павлович не обратил на это внимание. Он удержал равновесие, вскоре был уже на противоположном берегу, немного передохнул, поправил рюкзак и двинулся в сторону дома. А всего через несколько минут по другой тропинке к переправе подошёл Щеглов. В лунном свете доски были видны хорошо, но то, что одна из них готова упасть в любой момент, Алеша не заметил и, наступив на неё, рухнул вниз. Мостки были невысокими, но падая, Щеглов ударился головой об один из камней, которыми было усеяно дно речки…Течение подхватило тело и понесло его в заросли осоки… Наверное, если бы в эту минуту кто-нибудь оказался рядом, Алёшу ещё можно было спасти…
А Иван Павлович, не успевший уйти далеко, услышал громкий всплеск и решил, что это упало в воду какое-нибудь дерево, подгнившее у корней.
Когда Сенин возвратился домой, то поначалу удивился, не застав в квартире соседа, но потом вспомнил, что тот сегодня работает в ночную. Он почистил окуней и подумал, что белый сухой мускат, бутылка которого давным-давно стоит у него в серванте, как нельзя лучше подойдёт к ухе, и, наверно, понравится ребятам. Потом он убрал рыбу в холодильник, вымыл посуду и пошёл спать.
Борис Аронов