Стоит ли говорить, что идея насчёт мотоцикла Серёжке очень понравилась. «Представь, — фантазировал он, — стоит, к примеру, Ирка Муратова на остановке. Дождь моросит, автобус не едет, и вдруг я подкатываю…» «На мотоцикле, в дождь?» — удивлялся я. «Да, — соглашался он, — лучше без дождя…ну, пусть просто автобус не едет… очень долго, а тут я на мотоцикле!»

Эта Ирка нравилась моему товарищу с самого первого курса, но никакого внимания на него не обращала.

Весь следующий семестр Серёжка старался во всю, но с мотоциклом выходила заминка и вовсе не из-за нежелания его родителей выполнить своё обещание. Происходили эти события в начале семидесятых, а в те времена на машины, мотоциклы и многое другое нужно было записываться заранее и несколько месяцев, а то и лет ждать очереди. Правда, родители Васильева жили в маленьком городке, а в таких местах многое решалось посредством личных связей, но здесь эти самые связи почему-то не сработали. Настала весна, подсох асфальт, а мотоцикла всё не было.

Однажды в мае по дороге в институт мы ещё издали заметили небольшую толпу на автобусной остановке. «Транспорт, что ли, не ходит!» — предположил было Серёжка, но, когда мы подошли поближе, оказалось что дело вовсе не в транспорте. Рядом с остановкой притулился табачный киоск, в котором обычно ничего кроме «Беломора» и «Примы» купить было нельзя. Однако тем утром в нём продавали не что-нибудь, а «Мальборо». (Только люди нашего поколения могут осознать всю неординарность этого события!)

Разумеется, мы немедленно заняли очередь — я впереди, а мой товарищ за мной. Не то, чтобы мы были такими уж заядлыми курильщиками, но от соблазна покрасоваться в институтской курилке, удержаться было трудно.

Продавщица — толстая тётка лет сорока — больше двух пачек в руки не давала, причём, «в нагрузку», как говорили тогда, нужно было купить лотерейный билет. Обычно продавцы билетов раскладывали их веером, обещали, что выбранный вами обязательно окажется счастливым, причём частенько эти обещания звучали в стихах… Табачной же тётке, такие излишества были чужды. Из новенькой упаковки она доставала подряд, по одному билету и вручала каждому следующему покупателю вместе с сигаретами. Подошла моя очередь. Когда я расплачивался, между мной и Серёжкой втиснулся какой-то небритый веснушчатый парень в серой кепке и помятой рубашке. «В очереди стоять надо!» — заворчал было Васильев, но парень буркнул: «Опаздываю!», бросил на прилавок деньги и, получив вместе с сигаретами лотерейный билет, удивленно произнёс: «А это ещё на фига?» Ответом его продавщица не удостоила. Парень пожал плечами, скомкал билет, швырнул его мимо урны и вскочил в отходящий автобус. Мы с Серёжкой ничего выбрасывать не стали, рассовали купленное по карманам и, с трудом втиснувшись в следующий автобус, как раз успели к первой лекции.

Через неделю началась сессия, и события того утра напрочь вылетели из головы. Как-то раз, возвращаясь из института, я остановился у газетной витрины и обнаружил таблицу недавнего тиража. Мой билет отыскался в заднем кармане брюк. В лотерее мне обычно не везло, не повезло и на этот раз. Это ж надо — совпало всё кроме последней цифры номера! Выигрыш — мотоцикл «ЯВА» — выпал на билет, номер которого был на единицу больше. «Постой…постой, — подумал я,- следующим-то был Серёжка!» (О происшествии с нахальным парнем я, понятное дело, уже забыл). Купив в киоске свежий номер газеты, я заторопился в общежитие.

Васильев дремал на койке, прикрыв лицо конспектом. За окном жаркий июньский ветер шумел в кронах тополей.

— Серёжка! — потряс я его за плечо, — билет лотерейный у тебя где?

— Какой билет? — зевнул в ответ мой товарищ.

— А помнишь, тогда на остановке?

Ещё не совсем проснувшись, мой товарищ начал шарить в карманах, заглянул в портфель. Наконец, билет нашёлся между страницами одного из учебников.

— Ну, пляши, — торжественно объявил я, разворачивая газетный лист, — мотоцикл, считай, у тебя уже есть!

Но, к моему удивлению, номер Серёжкиного билета был больше моего не на одну, а на целых две единицы.

И тут мой приятель первым вспомнил о парне в серой кепке. Общими усилиями мы восстановили события того утра.

— Так ведь он, дурак такой, билет смял и бросил! И в урну не попал, я сам видел, — качая головой, проговорил Васильев, — айда, поищем, может, он ещё там лежит!

— С ума сошёл — две недели прошло.

Но Серёжка меня уговорил. Мы тут же отправились на поиски, и, конечно, ничего не нашли, хотя обшарили весь газон у табачного киоска.

— Как думаешь, — вздохнул мой товарищ, когда мы медленно побрели обратно в общежитие, — а мог его подобрать кто-то другой?

— Ну, в, общем-то, да, — пожал плечами я.

Настроение у Серёжки окончательно испортилось. Как назло навстречу попалось несколько человек на «ЯВАХ», и, судя по всему, Васильеву казалось, что любому из них могло случайно достаться то, что судьбой предназначалось ему.

Вскоре сессия закончилась, причём Сережка снова обрадовал родителей, сдав её на «пять» и «четыре». С мотоциклом же опять ничего не вышло — очередь должна была подойти не раньше осени.

Однажды вечером мы с Васильевым сидели на веранде кафе, где подавали самое лучшее в городе мороженое. Через несколько дней предстоял отъезд на практику, причём Серёжка и предмет его воздыханий Ирка Муратова попали в разные места. Это, конечно, огорчало моего приятеля, тем более, что его ухаживания Ирка по-прежнему всерьёз не принимала.

Солнце уже скрылось за стоящей напротив высоткой, с клумбы у входа доносился запах фиалок.

— Представляешь, — вздыхал Серёжка, — стал её сегодня в кино приглашать, а она: «Извини, не могу!» И накануне то же самое…

В ответ я только руками развёл. Проходящий мимо официант поинтересовался «не желают ли молодые люди ещё чего-нибудь?» Мы заказали по чашке кофе и закурили.

— Гляди, гляди, — вдруг потянул меня за рукав мой товарищ, — вон тот самый парень!

— Какой парень? — сразу не понял я.

— Ну, тот, из очереди за сигаретами… вон стоит, у афишной тумбы!

Я проследил за его взглядом и на самом деле увидел «того самого парня». Правда, сегодня он был выбрит, наглажен, да ещё и с букетом хризантем… Парень ходил туда-сюда по тротуару, время от времени поглядывая на часы…

— Вот из-за этого паразита я мотоцикла лишился, — покачал головой Серёжка.

— Ну, он же не нарочно!

— А теперь он, видите ли, подругу ждёт, — не принимая во внимание моё замечание, заехидничал Васильев, — а она, видите ли, не идёт! И правильно! Кому охота по городу пешком таскаться! А вот была бы у него «ЯВА»…

В это время поведение парня вдруг изменилось — широко улыбаясь, он помахал кому-то, и через мгновение рядом с ним оказалась… Ирка Муратова. Парень обнял её за плечи, и они медленно побрели в противоположную сторону, весело болтая.

— Ах ты, гад, — побледнев, выдавил из себя Серёжка.

«Он же не нарочно!» — хотел, было, снова сказать я, но, посмотрев на Васильева, понял, что сейчас лучше не говорить ничего…

Борис Аронов