Главный врач Покровской городской больницы С. Балабин (справа) с коллегами. Фото из семейного архива.

В семейном архиве семьи Балабиных много фотографий: в своё время хозяин дома много снимал. Чёрно-белые фото не всегда получались качественными, но они о многом рассказывают – о сыновьях, в пору их младенчества, о родных, которые приезжали в Покров в гости, о коллегах, которые запросто приходили в квартиру номер девять и часто сидели за столом, накрытым гостеприимной хозяйкой. Кажется, что было это совсем недавно, но время неумолимо, и почти все, кто охотно бывал у главного врача городской больницы, теперь уже бывшего, забыли дорогу в этот дом.
Особенно запомнились мне фотографии родителей Серафима Алексеевича и Евдокии Михайловны Балабиных. На фото их мамы держат на руках маленьких внуков. У этих немолодых женщин, проживших очень тяжёлую жизнь, светлые лица людей, полных достоинства.
В прошлый раз мы остановились на памятной для моего собеседника дате – 1 августа 1973 года, когда он приехал в Покров и вступил в должность главного врача городской больницы. Хозяйство, которое он принял, было незавидным из-за нерешённых хозяйственных проблем. С одной стороны, в городе действовала полноценная больница на 200 коек, она располагалась в здании больницы земской, построенной до революции на месте больницы деревянной, которую 200 лет назад открыл купец Шеин. Здесь работали семь отделений – хирургия, терапия, акушерство и гинекология, инфекция, детство, а также поликлиническое отделение. Но здание было основательно запущено. Строилось оно в своё время по английскому проекту. Схема водоснабжения была разработана следующим образом: котёл наполнялся водой из скважины, глубиной 37 метров. Он находился в нижней части здания, от него шла труба, по которой наверх, в резервуар-накопитель поступала горячая вода, она распределялась по отделениям и охлаждённой возвращалась обратно. Больничная кухня находилась в подвале. Использованную посуду с помощью лифта спускали сюда, здесь её мыли горячей водой и чистой возвращали в отделения. Система водоснабжения и отопления были независимы друг от друга. К сожалению, при муниципальных больницах практически не предусмотрены штатные единицы сантехников, электриков, водопроводчиков, чтобы постоянно следили за состоянием здания в ходе его эксплуатации. В результате недосмотра и упущений появляются серьёзные проблемы.
«Я столкнулся с тем, что в больничных палатах было очень холодно. Кочегары из числа заключённых-условников работали, спустя рукава.
— вспоминает Серафим Алексеевич. – Канализация практически не работала, и подвал заливали фекальные воды. За 40 предыдущих лет работу системы отопления и канализации  специалисты городского коммунхоза, а впоследствии ЖКХ, наладить не могли».
Он вспоминает, как начинал свой рабочий день с того, что ходил с протянутой рукой по местным предприятиям и организациям. Город располагал значительным потенциалом благодаря тресту «Покровсельстрой», в состав которого входило 22 подразделения. Здесь отозвались на просьбу о помощи, и вскоре больничный корпус оделся в леса. Плотники треста начали стеклить окна. Следом молодой инженер,  посланный разобраться с проблемой неработающей больничной канализации, пригнал технику, бульдозер и экскаватор, которые выкопали траншею и положили новую трубу. Благодаря этому одну старую проблему удалось решить.
Думая о том, как решить вопрос с отоплением больницы, Серафим Алексеевич обратился к И. А. Бакулову, бывшему тогда директором ВНИИВВиМ, с просьбой дать разрешение подключиться к институтской котельной, но получил обоснованный отказ. Тогда неугомонный главный врач поехал в г. Мурманск. В то время в Покрове работала школа-интернат Мурманского облоно. Отопление этой школы было задействовано от котельной института. В результате в заполярном городе было получено разрешение подключить больничную систему отопления к интернату, а через него к котельной института и тем самым дать тепло в палаты, где больные страдали от холода.
Но Серафим Алексеевич понимал, что из старого здания больницы нужно уходить – это помещение было пропитано фекальными испарениями, а, следовательно, инфицировано и очень запущено. Ему стало ясно, что необходимо строить новый корпус, иначе силы на постоянное латание дар будут потрачены зря.
Идея о необходимости строить новые больничные здания возникала в голове С. А. Балабина и раньше, когда он молодым специалистом с 1968 по 1971 годы работал в Тульской области, в пос. Товарковский, Богородицкого района. Люди постарше помнят, как весной  1970 года широко праздновалось 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. К этой дате была выпущена юбилейная медаль, которой награждали за производственные и трудовые успехи. Наш герой также был награждён юбилейной медалью, но на заседании поссовета выступил не с рассказом о достигнутых успехах, а с критическим анализом работы больницы. Здание, построенное из шлакобетона, было ветхим, санитарное состояние оставляло желать лучшего, здесь не хватало врачей и среднего медицинского персонала, так как в плане жилищных условий они могли довольствоваться только общежитием. Стало очевидно, что надо строить дом для медиков. В соответствии с этим написал прошение и пошёл с ним по инстанциям, начиная с председателя поссовета и заканчивая зам. председателя Тульского облисполкома. В результате пос. Товарковский были выделены денежные средства для строительства 16-квартирного жилого дома для медицинского персонала. Но вскоре С. А. Балабина перевели на должность главного врача ЦРБ в пос. Тёплое, Огарёвского района. Здесь состояние больницы было значительно хуже, чем на предыдущем месте работы. И вновь пришлось хлопотать о необходимости строить новое здание. В облздравотделе новому главному врачу сообщили о том, что есть постановление Совета министров СССР о строительстве социально необходимых для населения объектов за счёт средств колхозов и совхозов. С текстом этого постановления С. А. Балабин пошёл на приём к председателю райисполкома. После обсуждения насущного вопроса был объявлен сбор денежных средств в размере 20 тыс. рублей с каждого колхоза и совхоза. Собранной суммы в 400 тыс. руб. хватило на строительство 3-этажного больничного корпуса, который был сдан и заселён летом 1973 года. Однако, радость была омрачена тем, что один из председателей колхоза обжаловал решение о долевом финансировании этого корпуса. В итоге затраченные средства были погашены за счёт целевого финансирования из области.
По такому, хорошо знакомому пути С. А. Балабин решил идти и в Покрове, добиваясь строительства нового больничного корпуса.
С этой идеей он поехал в г. Владимир, в облздавотдел, где ему решительно отказали. В то время как, судя по годовому отчёту, денежные средства полностью не осваивались. Обвинив зав. облздравотделом в некомпетентности, он отправился со своим предложением к заместителю председателя облисполкома.
«Александр Иванович Аникин меня принял, — продолжает рассказ мой собеседник. – Мы разговаривали с ним больше часа, обсуждая моё предложение. Затем он вызвал специалиста УКСА – управления капитального строительства облисполкома – и выяснил вопрос с наличием денежных средств на строительство нового объекта. В 1976 году был заложен новый больничный корпус».
Ну, а дальше всё, как говорит народная мудрость: «Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Проекта на новый больничный корпус, как такового, не было. Этот проект он чертил сам. «Вот на этом столе», — показывает Серафим Алексеевич на небольшой кухонный стол, за которым мы с ним беседуем. – Сидел по ночам, курил и чертил». Большую помощь ему оказал в этом деле управляющий трестом Василий Яковлевич Евсеенков. В проектном бюро треста, заведовал которым Алексей Фомич Воробьёв, его чертежи внимательно смотрели, исправляли и отдавали в работу трудившимся здесь девчатам. Главным условием строительства было уложиться в сумму 400 тыс. рублей. Иначе смету «в верхах» могли не утвердить. Но постарались и уложились.
В процессе решения вопросов по новому 3-этажному корпусу у С. А. Балабина возникла мысль установить пассажирский лифт. Он выполнил чертежи и уже по наработанной схеме отдал их в трест, а затем оправил в Ленинград, на завод, где выпускались лифты. Через некоторое время ему позвонили и сообщили о том, что высота потолков в здании не соответствует стандарту. Здесь не 2,70, как обычно, а 3,70, а это требует других расчётов. Он поехал в Ленинград договариваться. Но получилось это не сразу.
«Помню, на вахте заводской проходной работал старичок, — вспоминает Серафим Алексеевич. — Однажды он говорит мне: «Сынок, ты всё ходишь и всё хмурый. Видно, ничего у тебя не получается». Я ему рассказал, мол, не хотят проектировать нужный мне лифт. Тогда он посоветовал купить конфет проектировщицам. Я так и сделал. На радостях, что намечается выход из ситуации, накупил коробок с конфетными наборами и принёс в отдел. Через два месяца получил лифт».
Строительство нового больничного корпуса в Покрове было закончено в 1980 году. Как мы помним, этот год был для нашей страны особенным. Москва принимала участников летних Олимпийских игр. Для них предполагались экскурсии по Золотому кольцу, и Покров, лежащий по пути следования, готовился к возможной остановке здесь иностранных спортсменов. Пункты питания и больница входили в перечень олимпийских объектов, для которых была объявлена готовность номер один. Однако, при сдаче нового корпуса возникли серьёзные трения с облздравотделом. Здесь были выражены претензии по поводу устроенных в палатах санузлов, по нестандартной высоте потолков, по установленному лифту. Но, в конечном итоге, акт о приёмке был подписан. Можно только догадываться о том, как этот акт был выстрадан главным врачом, и сколько нервной энергии было потрачено им для достижения благой цели. Всё это отзовётся гораздо позже, его сегодняшний нездоровьем.
«Наша строительная эпопея на этом не закончилась, — вспоминает Серафим Алексеевич. – Возникла необходимость построить для больницы хозяйственный корпус для размещения в нём кухни, прачечной и гаража. Зам. председателя облисполкома Александр Иванович Аникин дал на это согласие. Деньги были выделены».
Подрядчиком на этом объекте стал трест «Покровсельстрой», он успешно справился с поставленной задачей. Но возникла необходимость установить в хозкорпусе оборудование. Понадобились кухонные плиты, электромясорубки, стиральные машины, холодильники. Всё это представляло собой трудноразрешимую проблему. На складах областного центра отпуск оборудования был лимитирован. «В такой момент, как нельзя кстати, была помощь родной сестры моей жены, — продолжает вспоминать Серафим Алексеевич. – Екатерина Михайловна Егорова работала зам. директора межреспубликанской торговой базы в г. Горьком. Там мне удалось достать плиты для кухни. А по направлению в г. Ярославль были выделены холодильники. Пришлось побывать и в Смоленске, а также объехать всю Центральную Россию, чтобы укомплектовать новый корпус и его запустить». В 1982 году был реконструирован старый больничный корпус для размещения здесь хирургического цикла и открытия родильного отделения на 45 коек, которое работало до 2005 года.
Всё это делалось на фоне недовольства облздравотдела, который со своей стороны организовал прессинг главного врача Покровской городской больницы. Были организованы также письма-компроматы, но результаты работы говорили за себя. Показатели лечебного учреждения в Покрове были выше, чем в районе и равнялись средним показателям по области.
Жизнь показала, что открытие родильного отделения было весьма и весьма своевременным шагом. Примерно в это время обрушился полок родильного отделения в ЦРБ. В мае 1982 года состоялся районный партхозактив. В своём выступлении С. А. Балабин, в частности, отметил, что родильный дом в ЦРБ размещён в бывшей барской конюшне. За эти слова он мог серьёзно поплатиться, но районный архитектор Наталья Кудряшова нашла документы, подтверждающие, что это действительно так, и нашего героя отпустили с миром.

О том периоде времени он мог бы рассказывать много. В организации работы  больницы он брал пример с заводчиков и фабрикантов бывшего Покровского уезда, которые старались медицинскую помощь приблизить к населению и очень много для этого делали. Сегодня, по мнению С. А. Балабина, делается всё, чтобы эту помощь от населения отдалить и сделать её менее доступной. И печальная судьба Покровской городской больницы это доказывает. Прошли годы, страна стала другой, но проблема с жильём для медицинского персонала осталась прежней. По-прежнему молодые специалисты не хотят работать в провинции и стараются найти для себя более привлекательные варианты. А ответы на эти вопросы лежат на поверхности. Вопрос только в том, что не реформами надо заниматься и тратить на это деньги, а направить средства на решение насущных вопросов. В своё время он это доказал на деле и подтвердил это своей практикой. Но умный учится на чужих ошибках, а тот, кто  болен  амбициями, предпочитает делать свои ошибки, порой непоправимые.

Галина Фомичёва

Военфельдшер С. Балабин с медсестрой

Серафим Алексеевич Балабин сегодня не отличается крепким здоровьем, он передвигается по квартире в инвалидном кресле, но при этом занят различными историческими изысканиями, записывает свои воспоминания, хорошая память ему помогает. Свои записи Серафим Алексеевич делает в обычных школьных тетрадках. Его супруга, Евдокия Михайловна,  отмечает: «Таких тетрадок у него накопилось уже три ящика».
Для беседы мы устроились на кухне, самом уютном месте любой квартиры, и начали разговор с предвоенного 1940 года, когда в семье Балабиных после дочери Зинаиды родился второй ребёнок – сын, получивший имя Серафим.  Семья  жила в Нижегородской области, под Арзамасом, в селе под названием  Красное. Отец Алексей Михайлович, 1908 года рождения, работал в Арзамасском отделении перевозки почты, мать, Прасковья Степановна, была на три года младше супруга, она трудилась в колхозе под названием «Мировой Октябрь».
До революции село Красное, где насчитывалось 8 тыс. жителей, славилось своим войлочным производством.  Серафим Алексеевич показал мне книгу В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», написанную в 1889 году. В этой книге село Красное отмечалось как яркий пример развития кустарного войлочного производства. А там, где люди что-то производят, они этим и торгуют. Предприимчивые жители села Красное, изобрели свой язык торговых людей. Как это правильно назвать, диалект или жаргон, сказать затрудняюсь, но никто, кроме своих, этот язык не понимал.
С приходом советской власти жителям Красного было запрещено производить войлок и валять из него валенки.  По селу ходил милиционер и строго следил за дымами из труб поварен – мини-фабрик, которые зачастую располагались в банях. Если кто-то нарушал запрет, у него отбирали продукцию и налагали штраф.
Время было трудное  и опасное, несмотря на то, что в 30-е годы СССР ни с кем не воевал.  В 30-ом году Алексея Михайловича вместе с отцом, Михаилом Сергеевичем, 1885 года рождения, как середняков, забрали и угнали в Мордовию валить лес. Затем в 1935 году Алексей Михайлович был отправлен под Читу на станцию Могоча на строительство БАМа, а его отца переправили в Улан-Удэ, где и расстреляли.
«Несмотря на то, что мой отец прошёл всю войну, клеймо «врага народа» оставалось на нём и нас, его детях, долгие годы», — говорит Серафим Алексеевич.
К шести годам Сима Балабин уже умел читать и писать. Вслед за сестрой Зинаидой он отправился в школу, сидел в классе на задней парте, и учительница его не прогоняла. Но пришла зима, мальчику надеть было нечего, и по этой причине он вынужденно оставался дома.
«Все жили тогда очень бедно, ни самим, ни детям носить было нечего, — добавляет Евдокия Михайловна. – Пока Сима был маленьким, его одевали в сестрины платья. Старшие дети передавали одежду и обувь младшим».
Шёл 1946 год. Отец вернулся с фронта.  Служить его направили в авиационную часть, которая стояла под Москвой. Но ни самолётов, ни лётчиков здесь не осталось. По этой причине часть переформировывалась в Саратов. Затем было дано задание — следовать на Дальний Восток в г. Советская Гавань. Здесь предстояло воевать с японцами, захватившими о. Сахалин.
С войны Алексей Михайлович пришёл в полном смысле к разбитому корыту – ни дома, ни хозяйства у него не осталось. Семья жила в небольшом доме  тёщи. На работу бывшего солдата нигде не брали, и только в 1947 году он устроился на железную дорогу грузить и выгружать почту.  В то время аресты ещё продолжались. Однажды, это было уже в 1953 году, он пришёл на работу, а предыдущую смену полностью арестовали, и никто домой не вернулся.
«Я уже взрослым был, — вспоминает Серафим Алексеевич. – Помню, пришёл домой, а там незнакомый мужчина сидит с отцом, и бутылка водки на столе стоит. Это меня удивило, потому что отец не пил. Потом узнал, что был это некто Карпов, бригадир той, арестованной смены, которому повезло уцелеть.  Карпову требовалось подтверждение стажа для оформления пенсии. Отец ходил в суд и в этом ему помогал».
В школе наш герой учился хорошо. После окончания начальной школы в пятый класс пришло меньше половины его одноклассников. Судьбой им была уготована работа в колхозе, а для возчика кобылы хватало и четырёх классов. Большой отсев учащихся был и после окончания 7 класса. Некоторые поступили в техникумы, а большинство шло на заводы в г. Арзамас. Там подростки поступали в ФЗУ и РУ — фабрично-заводское и ремесленное училища. Их обеспечивали формой, бесплатным питанием и учили профессии.
Для детей врагов народа было очень важно уехать из села. При переезде на другое место терялся этот страшный ярлык. Сестра Зинаида окончила 10 классов, а затем институт, младший брат Николай после восьмого пошёл в техникум, а после него также окончил институт.
«Я учился вначале в медицинском училище в г. Горьком, — вспоминает Серафим Алексеевич. – Получил диплом фельдшера и в 1959 году на три года ушёл служить в армию. Курс молодого бойца проходил в г. Калинин».
В тот период вышел Указ Н. С. Хрущёва, Генерального секретаря ЦК КПСС о сокращении вооружённых сил. В связи с этим офицеров-фельдшеров было решено заменить фельдшерами-солдатами. После г. Калинин Серафим Алексеевич продолжал служить фельдшером в 9-ом отдельном танковом учебном полку, который базировался в г. Владимир. Танкодром полка находился в районе г. Юрьевец, здесь наш герой вёл приём в медпункте. В круг его обязанностей входил контроль питания военнослужащих. Начинался он проверкой поступивших на кухню продуктов, затем было обязательным снятие проб с приготовленной пищи на завтрак, обед и ужин.
«В 1961 на кухню завезли гнилую рыбу, камбалу, и пожарили её на ужин. После проверки я не разрешил давать эту рыбу в пищу солдатам, — вспоминает Серафим Алексеевич. – Это было настоящее ЧП. Приехало начальство в лице двух подполковников, в том числе и зам. командира полка по тылу. Они настаивали на выдаче рыбы к ужину, но я упорствовал. Этот спор продолжался в течение часа. Наконец, оба подполковника демонстративно сели за стол и съели по порции рыбы. Ночью их увезли в больницу. Но солдаты, зная об этом  споре, рыбу, выданную на ужин волей начальства, есть не стали. Благодаря этому удалось 200 военнослужащих уберечь от отравления — пищевой токсикоинфекции».
Этот случай имел определённые последствия. Фельдшер впал в немилость: начальству не понравилось, что ему перечил «какой-то сопливый» сержант.  В последний год службы составляли список желающих заниматься на подготовительных курсах для поступления после службы в институт. В этот список фамилию Балабин не внесли. Через полгода курсантам предстояло сдавать экзамены. Результаты оформлялись документально и прилагались к личному делу. «Я выпросил несколько дней отпуска, поехал на курсы и успешно сдал экзамены, —  продолжает рассказ Серафим Алексеевич. – В результате из 22-х наших военнослужащих в институт поступило только двое, я и мой товарищ».
Местом учёбы нашего героя стал второй московский мединститут.

С. Балабин с супругой и сыном на Куликовом поле

Посёлок этот располагался на месторождении бурого угля. Совсем недавно здесь действовало четыре лагеря для заключённых – бендеровцев, крымских татар, военнопленных немцев. Первые полгода новому доктору пришлось жить в общежитии ремонтно-механического завода. Через неделю после приезда он вызвал семью – жену Евдокию Михайловну с сыном Владимиром и  80-летнююбабушку Евдокию Михайловну, которая нянчилась с малышом. Поначалу ютились в небольшой комнате, но через полгода получили двухкомнатную квартиру.
Посёлок был интернациональным. В подъезде вместе с русской семьёй жили немец, украинец, татарин и осетин. Все были заброшены сюда волей судьбы и мирно уживались на тульской земле.
Через какое-то время, в связи с производственной необходимостью, Серафима Алексеевича направили на курсы рентгенологов, где его присмотрела врач из г. Плавск. Ей было дано такое задание — подыскать врача и предложить ему переезд.
Вскоре Серафим Алексеевич получил приглашение из плавского райисполкома прибыть на беседу по поводу перевода на работу. Предложение было заманчивым, тем более врача-рентгенолога обеспечивали жильём. Но из пос. Товарковский его не отпустили, более того, предоставили  трёхкомнатную квартиру, правда, очень холодную.
В целом он отработал в Тульской области почти шесть лет, переезжая волею судьбы, а точнее, по приглашению, с места на место. Последним предложением было место главного врача ЦРБ в пос. Тёплое. Эти шесть лет даром не прошли, приобретался врачебный и жизненный опыт. В Тёплом Серафим Алексеевич тоже не задержался. Причиной отъезда стала ссора с первым секретарём райкома партии, который требовал ни больше, не меньше, врачебного подлога. Получил перевод в г. Узловая, но оставаться там не захотел. Причина была чисто житейская —  работающие в городе химические заводы и экстремальные условия для проживания.
Решил вернуться в Москву на старое место работы. В поликлинике его охотно брали на должность участкового терапевта, но теперь он уже не был студентом столичного ВУЗа. В отделе кадров  мосздравотдела пояснили, что для поступления на работу необходимо получить разрешение Моссовета, но в этот момент депутаты ушли на каникулы. А ждать он не имел возможности. В конечном итоге Серафим Алексеевич Балабин приехал в г. Покров и стал работать здесь главным врачом городской больницы. Запись в трудовой книжке была сделана 1 августа 1973 года.

(Продолжение следует)

Галина Фомичёва