В конце учебного года нескольким сотрудникам музыкальной школы объявили о сокращении. Не избежала этой участи и Алина Семёновна  Карнаухова – высокая, седоватая женщина —  преподаватель класса скрипки.  «Ладно, хоть до пенсии дали доработать!» —   грустно подумала она, возвратившись домой после последнего рабочего дня. Тридцать три года из своих пятидесяти пяти Алина Семёновна учила детей музыке и теперь совершенно не представляла, что будет делать дальше.
Посетовать на судьбу было некому — с мужем Карнаухова развелась давным-давно, сын после военного училища служил на Чукотке. Алина Семёновна заварила чай, и, решив, что завтра обязательно что-нибудь придумает, легла спать.
На следующий день она развесила на дверях магазинов и автобусных остановках полтора десятка объявлений, в которых значилось, что опытный преподаватель обучает детей игре на скрипке. Шли дни, но на эти  объявления так никто и не откликнулся. И то сказать –  лето, жара, детей домой не дозовешься, какие уж тут уроки музыки!
Между тем принесли июньскую пенсию. Карнаухова прикинула предстоящие расходы и поняла, что нужно обязательно искать работу, пусть даже и не связанную с её профессией.
Однако, поиски эти успехом не увенчались. «Пенсионерка, да ещё и музыкантша, небось, только на скрипке пиликать и  умеет!» —  было написано на лицах кадровиков, вежливо отказывающих ей.
До июля Алина Семёновна дотянула с трудом. «Представляешь, пенсию назначили копеечную, а на работу никто не берёт — пожаловалась она по телефону подруге Люсе, — просто тупик какой-то!» « А в нашем доме тётка одна, знаешь, как устроилась, — сказала Люся, — напечёт пирожков, и на вокзал, к поезду. За три месяца на телевизор накопила!»
Сначала предложение подруги показалось Карнауховой нелепым – она никак не могла представить себя торгующей пирожками. Но после очередных неудачных попыток куда-нибудь устроиться   решила  всё  же  попробовать. « Из старой картошки начинку сделаю,  — подумала  она, — её в сарае ещё много».
Утром  Алина Семёновна поставила тесто. Когда пирожки были готовы, сложила их в корзину, с которой бывший муж ходил за грибами, и отправилась на вокзал.
Станция была узловая, и все поезда, курсирующие между Москвой и югом, стояли здесь минут по двадцать.  Оказавшись на месте, Карнаухова сразу поняла – таких, как она здесь много: женщины – в большинстве своём пожилые – с корзинами, пакетами и подносами выстроились вдоль перрона. Вскоре подошёл поезд, и  они бросились к вагонам, наперебой предлагая свой товар. « Кукуруза варёная!…Пиво холодное!….Рыбка, рыбка, рыбка!» — только и слышалось со всех сторон.  «Пирожки горячие с картошкой!» — несмело произнесла Карнаухова, но никто из пассажиров не обратил на неё никакого внимания. Тогда Алина Семёновна  решила пройти вдоль состава – не найдётся ли где-нибудь место потише?
У одного из вагонов не было никого кроме проводника. Сам вагон выглядел шикарно – широкие, отмытые дочиста окна, блестящие поручни…  Под крышей золотыми буквами было написано «спальный вагон», и эта надпись повторялась на нескольких языках. Карнаухова   двинулась было дальше, но в одном из окон увидела женщину: нарядная белая блузка, модная оправа, модельная стрижка… Рядом с ней стоял мальчик лет семи, которому она что-то рассказывала. Лицо женщины показалось Алине Семёновне знакомым, она присмотрелась и вдруг узнала свою одноклассницу Зою Макарову. Зоя была отличницей и сразу после школы уехала в Москву поступать в университет. С тех пор Карнаухова ни разу её не видела, но слышала, что она защитила диссертацию и работает на кафедре. «Вон, Зойка какая стала…внука куда-то везёт…, а я тут пирожки продаю…» — пронеслось в голове у Алины Семёновны, и ей захотелось быстренько прошмыгнуть мимо, чтобы бывшая одноклассница не обратила на неё внимания.  Однако та уже пристально вглядывалась в лицо Карнауховой, и, узнав, приветливо помахала рукой. Потом повернулась  и что-то сказала сидящим в купе. На пороге появился высокий пожилой человек в дорогом костюме, сквозь стекло строго посмотрел на Алину Семеновну и, поморщившись, произнес несколько слов. Зоя в ответ закивала, через несколько секунд появилась в дверях, и проводник, сделав под козырек,  подал ей руку.
После поцелуев и восклицаний первых минут Зоя, кивнув на корзину, спросила:
— Ты на пикник, что ли, собралась?
— Да, вроде того! – пробормотала Карнаухова и в свою очередь поинтересовалась:
— А вы на море?
— На море, — как-то нехотя ответила Зоя.
— Солидный у тебя муж, профессор, наверно?
Подруга не успела ответить. Тот, о ком они говорили, вышел в тамбур.
— Зоя Владимировна! – сухо произнёс он. – Напоминаю  условия контракта: вы  не имеете права отлучаться от ребёнка больше, чем на пять минут!
— Ради бога извините, уже иду!
Её собеседник проворчал что-то себе под нос и удалился.
— Так это не муж?
— Какой там муж! Гувернанткой я работаю. Сейчас на Кавказ едем, у них там поместье целое – гости,  приёмы…  Меня вот принарядили, чтобы стиль не нарушала… Он с женой в одном купе, а мы с мальчонкой в другом. Жена у него молодая, вредная…Каждые полчаса мне по мобильнику звонит, всё ли в порядке. Из соседнего-то купе, представляешь?
— А говорили, ты на кафедре работаешь?
— Работала, пока семь лет назад кафедру не прикрыли…Хорошо тебе – и на пикник можешь,  — она снова кивнула на корзину, —  и вообще куда угодно! А тут – как пришитая!
В это время одна из женщин, торгующих у соседнего вагона — приземистая, с красным лицом –  окликнула Карнаухову:
— Слышь, подруга, тут мужик один пирожками интересуется. У тебя остались ещё?
— Так ты, значит, тоже на работе…- медленно проговорила  Зоя.
— Тоже, — вздохнула Алина Семёновна.
— Попрошу в вагон, поезд отправляется! – вклинился в разговор голос проводника.
— Зой! – засуетилась Карнаухова, — вот пирожков на дорожку возьми, воспитанника своего угостишь!
— Шутишь, — ответила подруга уже с площадки, — меня тогда тут же уволят!
И грустно усмехнулась:
— У них вся еда чуть ли не под микроскопом проверяется.
Поезд тронулся. Алина Семёновна помахала вслед и присела на лавку рядом с краснолицей женщиной.
— Знакомую что ли встретила? – поинтересовалась соседка.
— Учились вместе, — ответила Карнаухова. – Хотите пирожок?
— Не откажусь, — кивнула женщина, и, заметив, что пирожков в корзине полным-полно, ахнула:
— Ты что ж, выходит, не продала ничего?
— Выходит, — пожала плечами Алина Семёновна!
— Шустрее, значит, надо быть. Кричать громче, мол, пирожки горячие, самые лучшие!
— Да неудобно как-то.
— Мне тоже поначалу неудобно было. Да, видно, ничего не поделаешь! Жить-то надо!
Она откусила от пирожка и с уважением посмотрела на Карнаухову.
— А печёшь ты и в самом деле подходяще. Да с такими пирожками, скажу тебе, озолотиться можно! Сейчас поезд придёт – ты, главное, не тушуйся!

Борис Аронов