Московский семинар закончился на день раньше, и поэтому врач-рентгенолог Игорь Матвеевич Анисимов — невысокого роста седоватый человек — возвратился в свой затерянный в костромских лесах городок уже в четверг. В больнице его ждали только в понедельник, поэтому доктор решил никому не показываться и отдохнуть с дороги — всё же шестой десяток — не шутка.
Его жена — Людмила Петровна — работала терапевтом в санатории, и, выходя из дому в пятницу утром, сказала, что завидует мужу белой завистью, потому что в такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит.
На улице и в самом деле было тоскливо. Дождь как зарядил со вчерашнего дня, так и продолжался, ветер дул резко, по-осеннему, и было не похоже, что ещё только начало августа. Анисимов выпил чаю, полистал свежие газеты, пробежал глазами письмо от сына (сын был инженером и работал в Сибири) и под стук дождя о подоконник незаметно для себя задремал.
Разбудил доктора телефонный звонок.
— Ну, наконец-то, ты приехал, — облегчённо выдохнул в трубку один из его приятелей.
— А ты что — соскучился?
— Да, папаша, понимаешь, у меня захандрил, кашляет… докторша участковая ему толкует, дескать, нет у тебя ничего, кроме простуды, а он своё талдычит…смерть, мол, пришла!
— Ну, приводи его в понедельник утром, посмотрим!
— Матвеич, а может сегодня, а? — робко попросил приятель.
И, понизив голос до шепота, проговорил:
— Задолбал нас папаша своим нытьём!
— Два часа сейчас…лаборанты, конечно, уже ушли…Ладно, давай минут через сорок, — сказал Игорь Матвеевич и выглянул в окно.
Дождь почти закончился, но небо по-прежнему было сизым и низким.
Больничное здание, построенное ещё до революции, стояло на окраине городка. Из-под обвалившейся штукатурки здесь и там виднелся красный кирпич, тронутый плесенью. Вокруг здания шумели вековые сосны.
В приёмном покое никого не было, видно санитарка куда-то отлучилась.
Приятель доктора и его отец уже ждали около кабинета. Обследование заняло не больше получаса, и одного взгляда на снимки было достаточно, чтобы понять — ни о какой смертельной болезни речи быть не может.
— Ну, спасибо, ну утешил! — заахал старик, нахлобучивая фуражку, — хотел тебе шоколадку принести, да дома забыл!
— Ладно, ладно, в другой раз.
— Матвеич, — потряс его руку приятель, — чтоб ты был здоров! А, кстати, съездил ты как? Небось, в Москве аппаратура покруче?
— И у нас тоже ничего! — ответил доктор, и похлопал ладонью по станине прибора:
— Старый, но боевой конь!
Оставшись один, Игорь Матвеевич сделал в журнале положенные записи и собрался, было, уходить, но тут дождь загрохотал с новой силой. Доктор вспомнил, что зонта у него с собой нет, и решил переждать — авось закончится!
От нечего делать он стал перебирать содержимое ящиков стола и наткнулся на пакет с давними фотографиями, в который не заглядывал уже несколько лет. Снимки в большинстве своём были чёрно-белыми, любительскими. Перед глазами доктора замелькали субботники, дни рождения, лыжные прогулки…Вот он сам читает с трибуны какой-то доклад. А это они с женой в городской столовой — только-только приехали сюда по распределению. Тогда кто-то из новых знакомых сделал снимок на память… Кроме них в объектив попала старушка в старомодной шляпке с вуалькой, сидящая за соседним столиком…
За окном немного посветлело, но дождь всё ещё шёл.
Картины того, самого первого дня, вдруг отчётливо проступили в памяти доктора. Здешняя больничка не шла ни в какое сравнение с институтскими клиниками, а про городок, состоящий из десятка улиц, и говорить было нечего… Потому-то на фото у них с Людмилой такие невесёлые лица… «Не переживай, — помнится, сказал он жене, — отработаем и уедем куда захотим!» «Но ведь целых три года!» — вздохнула она. «Не три, а тридцать три, — вдруг вмешалась в разговор та самая старушка в вуальке, и, замолчав на мгновение, повторила, — тридцать лет и три года!» «А почему именно тридцать три?» — пожав плечами, спросила Людмила. «Да вот уж так, — невозмутимо отозвалась собеседница, — но зато потом явится посланник и ваши мечты сбудутся!» «Чей посланник?» — спросили они в один голос, однако, старушка ничего уточнять не стала, а только сказала, что прибудет он в назначенный день ровно в три часа. После этих слов она поднялась и, не прощаясь, зашаркала прочь. Людмила посмотрела ей вслед и покрутила пальцем у виска, а он засмеялся и сказал жене, что посланника ждать они не будут и постараются справиться сами.
Но уехать так и не получилось, ни через три года, ни позже. Сначала не захотелось терять очередь на квартиру (всё же молодым специалистам в те времена полагались льготы. Потом помешала беременность жены… потом ждали, когда подрастёт сын… потом никак не находился подходящий обмен… Годы, заполненные сиюминутными делами, незаметно сменяли друг друга, и Анисимовы понемногу привыкли ко всему окружающему, и с некоторых пор о переезде говорить перестали.
Со двора донеслись мужские голоса, громкий смех — наверно, водители «Скорой» курили под навесом.
В первые годы Игорь Матвеевич порой встречал в городе ту чудную старушку. Говорили, что она умеет колдовать, и поэтому жители её сторонились.
«Кто же это нас тогда сфотографировал?», — попытался вспомнить доктор и перевернул снимок, но на оборотной стороне кроме даты ничего не было. Анисимов машинально посмотрел на висящий перед ним календарь, и не поверил своим глазам — выходило, что тридцать лет и три года с того самого дня сравнялось именно сегодня.
Часы над дверью показывали половину четвёртого.
«Выходит, обманула бабулька, — усмехнулся доктор, — не доехал до нас посланник! Пора домой, дождь, вроде бы, кончился».
Он запер кабинет и направился к выходу. Санитарка в приёмном на этот раз была на месте.
— А я думала вы в отъезде, — проговорила она, удивлённо глядя на Игоря Матвеевича, — выходит дело, человеку наврала.
— Какому человеку?
— Да мужчина тут один вас спрашивал…собой видный, не из наших…своих-то, городских я всех знаю.
— Неужто всех?
— А как же…машина у его такая белая, иностранная.. у нас и нет такой ни у кого…
— А давно приезжал?
— Аккурат, как по радио три пропикало…Вас спросил, а я ему, дескать нет его, уехал, в понедельник только будет… Ну, он и ушёл.
«Дачник, наверно, какой-нибудь… снимок хотел сделать, — подумал доктор, выходя на улицу, — ну не посланник же это был, в самом-то деле!»
Но всю дорогу до дому рассказ о незнакомце не шёл у него из головы, и он оглядывался по сторонам — не покажется ли откуда-нибудь «белая иностранная машина». И городок вдруг показался ему таким же невыносимо убогим, как тогда, в самый первый день.
— Слушай, а меня сейчас никто не спрашивал? — едва переступив порог, спросил Игорь Матвеевич возившуюся на кухне жену.
— Нет, а что? — удивленно пожала плечами Людмила Петровна.
— А ты давно дома?
— Да вот, перед тобой пришла.
И, разливая по тарелкам суп, поинтересовалась:
— Ты что, ждёшь кого-то?
— Нет, — задумчиво покачал головой Анисимов, — никого я не жду!
— Давай, руки мой, суп стынет!
Игорь Матвеевич хотел, было рассказать обо всём жене, но потом решил не рассказывать, вздохнул и поплёлся в ванную.
Борис Аронов
