На склонах Еловой горки рыжиков было видимо-невидимо, и Андрей Викторович Серёгин не пожалел, что забрался так далеко в лес. Меньше, чем через час он двинулся в обратный путь, ощущая приятную тяжесть полной корзины. Солнце уже склонялось к западу, до посёлка было километров пять… И, хотя теперь Андрей Викторович был не таким хорошим ходоком, как когда-то в молодости, он всё же надеялся добраться до дому засветло.

Пропетляв по узкой тропинке среди зарослей орешника, Серёгин вышел на грунтовку. По обе стороны от неё тянулась наполовину облетевшая берёзовая роща, а в колеях здесь и там темнели усыпанные опавшей листвой лужи.

Андрей Викторович вдруг подумал, что в прежние времена, когда консервный завод ещё работал, и народу в посёлке было много, в лесу по осени отовсюду доносились голоса грибников. А теперь только шум ветра в кронах, да одинокий крик какой-то птицы нарушали тишину.

Этот завод существовал здесь с незапамятных времён, был единственным предприятием в округе, и, может быть, проработал бы ещё долго, если бы на окраине соседнего областного города не построили большой перерабатывающий комбинат. Завод вскоре захирел, а вместе с ним и посёлок… Закрылись одна из школ, стадион, клуб… В больнице, где Серёгин всю жизнь проработал терапевтом, осталось всего одно отделение и находилось оно уже не в старинном двухэтажном корпусе с колоннами и лепниной, а переехало во флигель. «Ни к чему нам теперь такие хоромы!» — сказал главный врач, подписывая приказ о переводе. В ту же самую пору все работающие пенсионеры стали неработающими. Не избежал этой участи и Андрей Викторович. Он хотел было остаться хотя бы дежурантом, дескать, шестьдесят пять — не возраст, силы ещё есть, но главный только руками развёл: «Ставок нет!»

Кроме походов в лес, рыбной ловли и чтения, заняться в посёлке было нечем. Вместо строгого тёмного костюма, который всегда носил прежде, Серёгин надевал теперь джинсы и старенький свитер. Отпустил бороду. «Ты бы хоть побрился, — качала головой жена, а то уж и вовсе стариком глядишь! Одичал совсем!»

Начало смеркаться. Андрей Викторович прибавил шагу и, оказавшись на опушке, присел отдохнуть на поваленное дерево. Погода испортилась, небо до самого горизонта затянули тяжёлые тучи. Дорога сбегала с холма, огибала лежащее в низине озеро и становилась одной из улиц посёлка, который отсюда был виден, как на ладони. Ближе всего, почти у самого берега, располагался больничный городок. Серёгин к удивлению своему увидел, что двухэтажное здание — то самое, старинной постройки — обычно темное — сегодня ярко освещено, а в окнах мелькают фигуры в белых халатах.

«Интересно, к чему бы это?» — удивился Андрей Викторович и вдруг вспомнил, что ещё весной слышал от кого-то, будто этот дом хотят отдать под санаторий. «Эх, давно я в больнице не был…отстал от жизни… может, и вправду санаторий открыть хотят, — подумал он, спускаясь по склону, — …вот бы устроиться… лет пяток ещё потрудиться…»

Серёгин представил себе, что снова каждое утро будет входить в кабинет, надевать халат, доставать из стола стетоскоп и вдруг почувствовал, как сильно соскучился по своей работе.

«Загляну сейчас туда, — решил он, — узнаю, что к чему…»

Двери здания были открыты настежь, а на площадке перед ним стояли грузовик и микроавтобус. Внутри сновали рабочие в светлых комбинезонах, которых Андрей Викторович давеча принял за медиков. Они тащили к выходу старые стулья, тумбочки и прочий хлам, а по коридору расхаживал немолодой толстый человек в чёрном плаще и поторапливал их, не стесняясь в выражениях.

— Тебе, дед, чего надо, — нахмурился он, завидев Серёгина, — грибы, что ли продавать пришёл?

— Нет, — покачал головой Андрей Викторович, — я спросить хочу — здесь, в самом деле, санаторий будет?

— А тебе зачем?

— Да вот интересуюсь — может, терапевт потребуется?

— Так ты врач что ли? — удивлённо посмотрел на него человек в плаще.

Серёгин кивнул.

В это время один из рабочих уронил какую-то стеклянную посудину, она разбилась вдребезги, и собеседник Андрея Викторовича разразился матерной руганью. Потом он закурил длинную сигарету и снова повернулся к Серегину.

— Насчёт санатория, я тебе, дед, так скажу: хотели было его открыть, да чего-то там у них не срослось…Так что, теперь здесь дача будет.

— Как дача? — обескуражено проговорил Андрей Викторович, уже успевший привыкнуть к мысли, что в его жизни не сегодня-завтра наступят перемены.

— Так — дача! — ухмыльнулся человек в плаще.

— Ваша?

— Шутишь! Откуда у меня такие бабки! Ты фамилию «Шестиглазов» слышал?

Андрей Викторович пожал плечами.

— Не слышал? — удивился его собеседник, — Ну ты даёшь! У него ж табачные магазины — куда ни глянь!

— Я не курю, — пробормотал Серёгин.

— Понятно, — хмыкнул человек в плаще, высморкался и заговорил снова.

— Летом ещё — в июне что ли — проезжал он здесь, ну, это место ему и приглянулось. Завтра его архитектор сюда прибудет, кой чего перестраивать хотят.

— У него что же — архитектор свой? — удивился Андрей Викторович.

— У него и врачи тоже свои. Один — по верхней части, другой — по нижней! Представительные такие мужики…

Он смерил взглядом Серёгина, поморщился и добавил:

— Так что, ничего тебе, дед, здесь не светит!

— А вы у него кто? — рассеянно спросил Андрей Викторович.

— Ну, я, — человек покрутил пальцами в воздухе, — вроде как управляющий.

И, кивнув в сторону рабочих, уточнил:

— Командую этими охламонами!

Серёгин повернулся и понуро направился к выходу.

— Слышь, дед, — крикнул ему вслед собеседник, — а ты весной приходи. Может, садовник или дворник будет нужен. Как-никак прибавка к пенсии…

На улице шёл дождь, и в конусе света от ближнего фонаря мелькали редкие снежинки. Корзина сквозь брюки царапала ногу. Заметно похолодало, и чувствовалось, что зима уже близко…

Б. Аронов